Новосибирский государственный академический театр оперы и балета, безусловно, является символом нашего города. Но в преддверии 65-й годовщины разгрома гитлеровской Германии нельзя не вспомнить о том, что происходило в стенах нашего оперного в годы Великой Отечественной войны, о незримой нити, связывающей их. Заглянем же за кулисы времени и посмотрим на годы войны из-под купола «сибирского Колизея».

Сдача в эксплуатацию здания театра обещала быть самым громким событием 1941 года в жизни Новосибирска. Работы шли полным ходом, и уже 25 января музыканты оркестра радиокомитета исполнили в Большом зале оперного концертную версию оперы Чайковского «Иоланта» - с целью оценить акустику огромного здания. А открыть театр планировали 1 августа… Но после начала Великой Отечественной строительство, естественно, пришлось заморозить. Будущий «сибирский Колизей» вновь застыл в ожидании…

А Новосибирск тем временем стремительно превращался в один из главных оплотов тыла отчаянно сражающейся страны. Эвакуация началась практически сразу после начала войны, и многие здания молодого города были отданы организациям, работающим на нужды фронта. Не использовать огромные площади оперного театра было непозволительной роскошью, и все шло к тому, что здание необходимо достроить. Однако это решение было принято лишь осенью 1942 года. Оно и стало точкой отсчета для большинства слухов, легенд и противоречивых историй о завершении строительства здания.

Тогда возобновление работ в оперном театре удивило многих новосибирцев. Как известно, слухами земля полнится, и вскоре по городу поплыла молва - там строят уже не театр, а бункер для вождя всех народов Иосифа Сталина. По большому счету, предпосылок для таких разговоров было немало. Это и расположение Новосибирска в глубоком тылу, куда и немцы, и японцы вряд ли бы добрались даже при самом плохом раскладе. Это и колоссальные размеры театра.

- Естественно, что у такого здания подземных помещений не может не быть. И размеры их, конечно же, должны быть несоизмеримы с подвалами обычного дома, - замечает наш постоянный эксперт Сергей Филонов, главный хранитель Музея истории архитектуры Сибири им. С. Н. Баландина. - У оперного театра действительно развитая сеть подземных коммуникаций. Так, достоверно известно, что раньше здание имело свою собственную котельную, расположенную примерно в районе нынешнего трамвайного кольца за театром. С самим оперным ее связывал подземный ход, а уголь подавался на вагонетках по рельсам. Все это в совокупности и могло породить миф, к примеру, о подземной ветке железной дороги.

Еще одна устойчивая легенда, связанная с театром оперы и балета, повествует о том, что достраивали его пленные немцы, отправленные в далекую Сибирь. Но оказалось, что и это не так.

- Военнопленные не могли там работать по одной простой причине - это был слишком важный объект, чтобы подпускать к нему солдат вражеской армии, пусть даже находящихся в плену, - говорит Сергей Филонов. - Мало того - туда не направляли даже заключенных. На строительстве работали обычные новосибирцы. Территория была оцеплена, по периметру стояли вышки… К тому же немецких солдат начали привозить в Новосибирск в 1944 году, когда все строительные работы в театре по сути уже завершались. Пленные занимались строительством заводов и жилых домов. Максимум, что они могли делать у оперного, - это вывозить со стройки землю и мусор.

С темой военнопленных перекликается еще один миф о «сибирском Колизее». Якобы все в тех же подвалах хранилась амуниция для советских диверсантов-смершевцев. И что еще долгие годы после войны подземелья оставались забитыми фашистской формой, винтовками «Маузер» и пистолетами-пулеметами «Шмайсер». На самом же деле в военное время оперный служил хранилищем не для обмундирования и оружия, а для сокровищ музеев Москвы, Ленинграда, Горького, Севастополя, Твери... У нас размещалась коллекция из Третьяковской галереи, Эрмитажа, уникальные скрипки из Большого театра. Кроме того, оперный стал домом для 22 различных учреждений. Кстати, даже в годы войны в театре иногда звучала музыка - так, в июле 1942 года Академический симфонический оркестр Ленинградской филармонии под управлением Евгения Мравинского исполнил Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича. Сам великий композитор приехал на премьеру и впоследствии говорил, что это исполнение было лучшим в то время. Впрочем, эта история заслуживает отдельного рассказа.

А 5 февраля 1944 года государственная комиссия приняла в эксплуатацию главные помещения театра. Открыт же театр был 12 мая 1945 года, сразу после объявления Германией капитуляции и завершения Великой Отечественной войны. Решено было ставить оперу Глинки «Иван Сусанин». Рассказывали, что и малая часть желающих не поместилась в огромном зале. На улице вокруг театра стояли толпы людей, окна были открыты. И когда хор начал исполнять: «Славься, славься ты, Русь моя! Славься ты, русская наша земля!», - весь зал встал и пел вместе с хором. А овации длились по времени дольше, чем вся опера. Это были аплодисменты мужеству и стойкости всего народа!

Но еще около десяти лет после первого спектакля внутренние помещения оперного перестраивались под нужды театрального учреждения. Сам же театр в это время не прекращал работу.