Самым большим философско-эстетическим трудом Вагнера является <<Опера и драма >>. В ней развивается и углубляется идея синтеза искусств в <<драме будущего>>, как называл Вагнер свою музыкальную драму. Основное содержание книги сводится к следующему: заблужение оперы в том, что музыка, которая должна быть в опере средством выражении, стала целью, а драма, которая должна быть целью, стала средством. Поэтому опера в своем историческом развитии превратилась в ряд арий, дуэтов, танцев, разрывающих драму на мелкие части, наводнилась бессодержательной (в драматическом смысле) мелодией и стала средством развлечения скучающей публики. Особенно Вагнер критикует в этом отношения итальянскую (Россини) и французскую оперу (Обер и Мейербер). Тут же заметим, что если Вагнер прав, выступая против дешевого развлечения буржуазной публики виртуозными ариями в исполнении любимых певцов, то принципиальное отрицание арий и дуэтов в опере есть не что иное, как разрыв с лучшими традициями оперного искусства (вовсе не противоречащими драматической правде). П. И. Чайковский неоднократно указывал по этому поводу, что жизненная правда и художественная правда, особенно в таком условном жанре, как опера,-- это две разные правды.

Далее Вагнер рассуждает: одна поэзия не может стать совершенной драмой; она должна вступить в союз с музыкой. Но не всякая поэзия, то есть не всякий логический сюжет, может сочетаться с музыкой: поэтической основой музыкальной драмы является миф, созданный народной фантазией. Миф, говорит Вагнер,-- это начало и конец истории; лишенный всего случайного, он выражает вечное и неумирающее и потому полнее всего, органичнее всего сочетается с музыкой. В чем же односторонность этой теории Вагнера? Конечно, мифологические сюжеты в опере вполне возможны, и трехвековая история оперы это подтверждает. Но ограничение музыкальной драмы одними мифологическими сюжетами принципиально неверно, несмотря на все философские рассуждения Вагнера. Наиболее выдающиеся достижея музыкальной драматургии (как зарубежной, так и русской) воочию показали возможность органического слияния музыки и поэзии в операх ил самые разнообразные сюжеты -- исторические, бытовые, сказочные и другие.

Художественное произведение, в котором музыка и драматическая поэзия сольются в единое целое, уже не будет, согласно теории Вагнера, оперой в старом смысле этого слова; оно будет искусством будущего. В драме будущего, в которой музыкальное и драматическое действия будут представлять собой сплошной поток, не прерываемый отдельными номерами, основным средством выражения, по Вагнеру, должен быть оркестр. Оркестр призван выразить то, что слово выразить бессильно,-- углубить и пояснить жест, осветить внутренний мир переживаний и страстей героев драмы, дать зрителю предчувствие будущего действия. Мелодическое содержание симфонической оркестровой ткани должны составить, повторяющиеся и возвращающиеся много раз мотивы (так называемые лейтмотивы, но сам Вагнер термином <<лейтмотив>> не пользуется), характеризующие действующих лиц драмы, явления природы, предметы, человеческие страсти. Такое непрерывное симфоническое развитие, основанное на чередованиях, преобразованиях, одновременных сочетаниях многочисленных коротких лейтмотивов, составляет вагнеровскую так называемую <<бесконечную мелодию>>.

Разумеется, сама идея синтеза искусств в музыкальной драме глубоко прогрессивна. Но пути, которые рекомендует Вагнер для осуществления этой идеи, таят в себе много уязвимого. Об ограничении мифологическими сюжетами и об отрицании отдельных арий, дуэтов, ансамблей уже говорилось. Неверно приписывать оркестру, а не вокальному элементу главную роль в музыкальной драме. Вагнер тем самым намеренно и сознательно лишает оперу вокально-мелодической выразительности, всегда составлявшей жизненную основу оперы. Более всего уязвимо мнение Вагнера, что его музыкальная драма -- единственно истинная панацея от всех бед в искусстве, что никакого другого решения проблемы музыкальной драмы быть не может. Это и вызвало справедливый протест со стороны многих передовых музыкантов. Чайковский и Римский-Корсаков много раз выступали против предвзятых вагнеровских теорий.